Уважаемый Борис Натанович! В последнее время ситуация в России с пугающей точностью напоминает события, предшествующие Арканарской резне. Вот уже и «монахи Святого Ордена» появились – так называемые «православные активисты-дружинники». Как Вам кажется, что нас ждет? «Легкий вариант» – «кнут направо, ботинок налево», или все гораздо хуже?

Видимо, нас ждет один из двух (неравновероятных!) вариантов. Либо в правящей элите возобладает понимание того, что единственный верный путь России – демократия, свободная экономика, Европа. Тогда – очередная перестройка и ветры перемен. Либо все пойдет, как идет, – тогда стагнация, превращение в страну Третьего мира (с ядерными ракетами наперевес), Азиопа, развал страны и какой-нибудь «сирийский вариант», включая ввод международных полицейских сил. Выбор надо делать в ближайшие 20 лет, потому что там висит над горизонтом еще энергетический кризис со всеми его прелестями.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРИМЕТАХ

Чтобы не заблудиться в лесах, надо знать приметы. Находить приметы или самим создавать их - очень увлекательное занятие. Мир примет бесконечно разнообразен. Бывает очень радостно, когда одна и та же примета сохраняется в лесах год за годом - каждую осень встречаешь все тот же огненный куст рябины за Лариным прудом или все ту же зарубку, сделанную тобой на сосне. С каждым летом зарубка все сильнее заплывает твердой золотистой смолой.

Приметы на дорогах - это не главные приметы. Настоящими приметами считаются те, которые определяют погоду и время.

Примет так много, что о них можно было бы написать целую книгу. В городах приметы нам не нужны. Огненную рябину заменяет эмалированная синяя табличка с названием улицы. Время узнается не по высоте солнца, не по положению созвездий и даже не по петушиным крикам, а по часам. Предсказания погоды передаются по радио. В городах большинство наших природных инстинктов погружается в спячку. Но стоит провести две-три ночи в лесу, и снова обостряется слух, зорче делается глаз, тоньше обоняние.

Приметы связаны со всем: с цветом неба, с росой и туманами, с криком птиц и яркостью звездного света.

В приметах заключено много точного знания и поэзии. Есть приметы простые и сложные. Самая простая примета - это дым костра. То он подымается столбом к небу, спокойно струится вверх, выше самых высоких ив, то стелется туманом по траве, то мечется вокруг огня. И вот к прелести ночного костра, к горьковатому запаху дыма, треску сучьев, перебеганию огня и пушистому белому пеплу присоединяется еще и знание завтрашней погоды.

Глядя на дым, можно определенно сказать, будет ли завтра дождь, ветер или снова, как сегодня, солнце подымется в глубокой тишине, в синих прохладных туманах. Безветрие и теплоту предсказывает и вечерняя роса. Она бывает такой обильной, что даже блестит ночью, отражая свет звезд. И чем обильнее роса, тем жарче будет завтрашний день.

Это всё очень несложные приметы. Но есть приметы сложные и точные. Иногда небо вдруг кажется очень высоким, а горизонт сжимается, кажется близким, до горизонта как будто не больше километра. Это признак будущей ясной погоды.

Иногда в безоблачный день вдруг перестает брать рыба. Реки и озера мертвеют, как будто из них навсегда ушла жизнь. Это верный признак близкого и длительного ненастья. Через день-дна солнце изойдет в багровой зловещей мгле, а к полудню черные облака почти коснутся земли, задует сырой ветер и польются томительные, нагоняющие сон обложные дожди.

Источник: http://paustovskiy-lit.ru/paustovskiy/text/mescherskaya-storona/storona.htm

Сталин, гимн и Михалков

Однажды к Михалкову, работавшему в военной газете "Сталинский сокол", пришел Эль-Регистан и предложил вместе написать гимн. Идея была такая: Регистан дает политические формулировки, Михалков их поэтически обрабатывает. Так они и сделали и отправили стихи на закрытый конкурс. Через полгода их вызвали к Сталину. Первая встреча была совместной, потом было еще шесть встреч без Регистана, так как Сталин сказал, что политической стороной дела он сам проруководит. Сталин держался гостеприимно-доброжелательно. Он давал построчные замечания и указания. Михалков высказал опасение, что музыка партийного гимна всем хорошо известна и люди будут недоумевать, почему она передана Государственному гимну. Сталин успокоил: ничего, это скоро забудется и все будут петь Гимн Советского Союза, не помня происхождения музыки. Некоторые строчки Сталин собственноручно исправил, уточняя их значение. Так, у авторов было:

Союз нерушимый республик свободных
Да здравствует созданный волей народной

Сталин заменил слово «народной» словом «народов». Строчка зазвучала:

Да здравствует созданный волей народов

Когда Михалков усомнился в качестве рифмы, Сталин сказал:

"Ничего, все будут петь и не будут замечать рифму, важен смысл"

Целебное влияние

Когда в первый раз обсуждали слова Гимна СССР, Сталин сказал, что там еще много недостатков. Михалков, заикаясь, начал оправдываться. Сталин сказал:

— Не заикайтесь, товарищ Михалков.

И Михалков от испуга целые две недели говорил не заикаясь.

Поэтическая работа под личным руководством

Регистан и Михалков были вызваны на Политбюро.

Предстояло утверждение текста гимна, написанного ими. В ходе обсуждения возникли некоторые поправки, и Сталин предложил поэтам выйти в соседнюю комнату, пока Политбюро будет заниматься другими делами, и там в тишине сделать исправления.

Авторы сказали, что они хотели бы забрать работу домой и там сделать все, что нужно. "Нет, — сказал Сталин и взял красный карандаш, — это вполне можно сделать здесь". И он тут же красным карандашом собственноручно написал строчку, которая неточностью рифмы выделяется из общего текста:

Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!

"Русь — Союз" — это рифма Сталина.

Все выразили восторг, удивление и восхищение. Дело было сделано, и Сталин милостиво спросил, что бы поэты хотели в награду за свой труд. Регистан промолчал и от всего скромно отказался, а Михалков нашелся и сказал, что он хотел бы получить на память тот красный карандаш, которым только что был отредактирован гимн.

Сталин карандаш подарил. По дороге домой Регистан попросил дать ему половину этого карандаша, на что Михалков шутливо показал ему фигу.

Какая музыка звучала…

В Большом театре шло утверждение музыки Государственного гимна. В центральной (бывшей царской) ложе сидели Сталин и члены Политбюро, а в партере — композиторы: Александров, Шостакович, Хренников, Хачатурян, Кабалевский и несколько других.

Прокофьев, как всегда, не явился.

После исполнения вариантов гимна все были приглашены в холл перед центральной ложей. Композиторы и члены Политбюро безмолвно стояли, Сталин, попыхивая трубкой, ходил. Наконец он сказал:

— Есть такое мнение: удачнее всех мелодия товарища Александрова.

Все с готовностью закивали головами и заговорили:

— Конечно, это лучшая музыка.

— Но только, профессор, — обратился Сталин к Александрову, — у вас там не все в порядке с инструментацией (он так и сказал — "с инструментацией", а не "с инструментовкой"). Надо еще поработать.

— Вы совершенно правы, товарищ Сталин, — закивал подобострастно Александров. — С инструментацией меня подвели. Я поручил это Кнушевицкому. Но он…

Тут взорвался Шостакович:

— При чем тут Кнушевицкий?! Композитор всегда сам отвечает за всё от начала и до конца! Разве можно валить ответственность на других?

Шостакович говорил возбужденно, громко, но, почувствовав неловкость своей вспышки, осекся. Воцарилась тишина. Сталин продолжал ходить. Потом он остановился возле Александрова, ткнул мундштуком трубки в его плечо и сказал:

— А что, профессор, ведь товарищ Шостакович прав. Композитор сам за все отвечает.

Опасное любопытство

После прослушивания и утверждения Гимна СССР всех участников встречи пригласили в зал, где был накрыт стол. Гости ещё стояли в ожидании начала празднества, когда посыльный принес Сталину какую-то срочную бумагу. Он стал читать и заметил, что через его плечо из любопытства заглядывает один из писателей.

Сталин сердито сказал:

— Этот вопрос мы как-нибудь без вас решим.

Сталин замолчал, и минуты три-четыре не было ясно, что же делать дальше — расходиться? Садиться за стол? После паузы Сталин пригласил всех отметить утверждение текста и музыки нового гимна.

Реплики Сталина

За столом Сталин цитировал Чехова. Потом сказал:

— Мы робких не любим, но и нахалов не терпим… Вы зачем пьете до дна? С вами неинтересно будет разговаривать.

Спросил у одного из гостей:

— А вы партийный?

— Нет, беспартийный.

— Ну ничего, я тоже был беспартийным… А почему вы Эль-Регистан? Кому вы подчиняетесь: католикосу или муфтию?